Изгнание — сила

Недавняя трагедия в Виргинском технологическом университете, где иммигрант из Южной Кореи застрелил 32 человека, поставила вопрос не только об ограничении продажи оружия. Заодно был опровергнут старый миф о том, что иммигрант из Азии не может интегрироваться в американское общество: "виргинский стрелок" поступил в полном соответствии с американскими традициями. Между тем борьба с нежелательными иммигрантами началась в Америке именно с этого мифа, когда 125 лет назад в США был принят акт "Об исключении китайцев".

"Кровавая рука папы римского"

До второй половины ХХ века Европа не знала проблем с иммигрантами, поскольку люди из нее уезжали, а не рвались всеми правдами и неправдами в нее проникнуть. Единственной страной, в которой игнорировать проблемы иммиграции было совершенно невозможно, были США, причем законодательство, регулирующее приток приезжих, появилось там еще в первые годы существования этого государства. Уже в 1795 году конгресс принял акт о натурализации, в котором говорилось, что гражданами молодой заокеанской республики могут становиться только свободные люди белой расы. Впрочем, в те времена такие требования закона не воспринимались как ограничения: в Америку ехали в основном свободные люди — уроженцы Британских островов, Северо-Западной Германии и Скандинавии, в то время как уроженцы Черного континента ехали в Америку не по своей воле, а потому и иммигрантами считаться не могли. Но уже в 1798 году на свет появились акты "Об инородцах" и "О подстрекателях", которые позволяли президенту высылать из страны любого ненатурализовавшегося иностранца, если таковой будет признан опасным для государственных интересов Соединенных Штатов. И все же до настоящей борьбы с нежелательными иммигрантами было еще далеко.

Проблемы начались в 40-х годах XIX века, когда в США начался массовый приток иммигрантов из Ирландии. Исход ирландцев был связан с жестоким голодом, поразившим их остров. В течение нескольких лет в Соединенные Штаты въехало порядка 2 млн ирландцев. В большинстве своем это были разорившиеся крестьяне, мечтавшие о бескрайних свободных землях Нового Света, однако многие из них оседали в Нью-Йорке и других городах восточного побережья, где вскоре возникли многотысячные ирландские диаспоры. Ирландцы полностью подпадали под определение "белых и свободных", к тому же все они говорили по-английски, но у них было одно отличие от большинства тогдашних американцев: они были католиками. Вскоре многие газеты принялись убеждать американцев в том, что ирландцы прибыли в страну, чтобы создать здесь сеть католических приходов, через которые в Америке будет установлена тайная диктатура папы римского. Многие простые американцы были готовы в это верить, поскольку ирландцы одним своим присутствием увеличивали конкуренцию на рынке труда, что вело к росту безработицы и понижению зарплат. Вскоре в стране сформировалось антиирландское движение, и вскоре дело дошло до стрельбы, поножовщины и погромов.

Первая кровь пролилась в Филадельфии, где обосновалась крупная ирландская община. В 1842 году католический епископ ирландец Фрэнсис Кенрик отправил письмо в наблюдательный совет городских школ с просьбой не заставлять ирландских детей читать утренние молитвы по протестантской Библии. Письмо вызвало бурю негодования среди протестантов. Местные борцы с католиками заявили, что "паписты" приехали в Америку, чтобы "отменить Библию". За два года антиирландское движение окрепло, и в 1844 году в городе уже действовала Американская республиканская партия, ставившая своей целью защитить страну от "кровавой руки папы римского". 3 мая 1844 года члены партии устроили митинг посреди квартала, населенного ирландцами, которые, естественно, не пожелали слушать оскорбления в свой адрес и выставили митинговавших вон. Но те вернулись с подкреплением, и в городе начались погромы. Ирландцы не собирались давать себя в обиду, и вскоре в Филадельфии уже шли настоящие уличные бои, причем противники ирландцев использовали даже пушки, которые сняли с кораблей, стоявших в гавани. В результате несколько человек были убиты, более 200 получили ранения, а общий ущерб от разрушений составил $150 тыс.

События в Филадельфии убедили активистов Американской республиканской партии в том, что их идеи пользуются поддержкой. Это означало, что на борьбе с иммигрантами можно было сделать политическую карьеру. И уже в 1845 году партия переименовала себя в Партию американских уроженцев и вышла на общенациональный уровень. Эта партия потребовала запретить лицам, родившимся за пределами США, занимать государственные посты, а также максимально продлить срок проживания в стране, необходимый для натурализации. Политической агитацией и участием в выборах партия не ограничилась. Вскоре она обзавелась собственным тайным обществом, которое занялось подготовкой штурмовых отрядов. Называлось это общество "Ничего не знающие", потому что их членам предписывалось говорить, что они "ничего не знают" о существовании организации.

Убить Билла

Самым ярким вождем "Ничего не знающих" был лидер нью-йоркской организации общества Уильям Пул по кличке Билл Мясник — знаменитый кулачный боец и известный на весь город бандит. Билл Мясник стал прототипом одноименного героя фильма Скорсезе "Банды Нью-Йорка", который как раз и посвящен истории борьбы бандитов протестантских с католическими.

Уильяма Пула прозвали Мясником по нескольким причинам. Во-первых, он действительно был потомственным мясником и содержал мясную лавку. Во-вторых, его банда, которая называлась "Парни из Бовери", состояла в основном из мясников района Бовери. В-третьих, он был отличным уличным бойцом и отличался лютой жестокостью. В 1851 году New York Daily Times писала: "Нам стало известно, что вчерашним утром двое известных драчунов вошли в отель 'Флоренсес', что на углу Бродвея и Говард-стрит, без предупреждения схватили бармена, стали его избивать и превратили его лицо в кровавое желе. Это были Томас Хиер, Уильям Пул и несколько прочих лиц. Пока одни члены банды держали бармена Чарльза Оуэнса за волосы, другие били его по лицу, пока его левый глаз не вытек, а плоть на щеках не была изорвана самым ужасающим образом". Несчастный бармен не был ирландцем, а вся его вина заключалась лишь в том, что хозяин гостиницы мистер Флоренс не заплатил бандитам за "крышу". Однако и в политической борьбе "Ничего не знающие" применяли те же методы. Пул и его мясники терроризировали ирландских избирателей, заставляли чиновников-ирландцев уходить в отставку, а неугодных политиков — снимать с выборов свои кандидатуры.

Между тем Демократическая партия, опасавшаяся роста влияния Партии американских уроженцев, решила завоевать голоса ирландских иммигрантов. Штабом нью-йоркских демократов вскоре стал клуб "Таммани-холл", который быстро подпал под влияние ирландской диаспоры. Борясь с насилием "Ничего не знающих", "Таммани-холл" сделал ставку на Джона Морриси, который руководил бандой под названием "Мертвые кролики". Она, кстати, фигурирует в фильме Скорсезе под тем же названием. В юности Морриси воровал грузы с кораблей, приходивших в нью-йоркскую гавань, и к 18 годам на его счету были два обвинения во взломе, одно — в нападении и причинении вреда здоровью, а еще одно — в покушении на убийство. Теперь же вождь "кроликов" бросил вызов предводителю "Парней из Бовери". В июле 1854 года оба бандита решили выяснить отношения раз и навсегда в ходе боксерского поединка. Билл Мясник буквально измочалил Морриси, а потом стал добивать тяжелыми ботинками. Когда же присутствовавшие ирландцы попытались отбить своего лидера, боксерский матч превратился в массовую драку. Ирландцев в тот день побили, но Морриси не собирался уступать только потому, что ему не удалось выиграть честно. В феврале 1855 года "кролики" подловили Уильяма Пула, избили до полусмерти и для верности выстрелили в грудь. Через пару недель вождь "Ничего не знающих" скончался, и власть в городе на несколько десятилетий перешла в руки "Таммани-холла". Влияние Партии американских уроженцев вскоре сошло на нет, а "Таммани-холл" и стоявшая за ним ирландская диаспора взяли под свой контроль назначение всех городских чиновников, стали активно подтасовывать результаты выборов, крышевать нью-йоркских бизнесменов и лоббировать свои интересы в Вашингтоне. В частности, бандит Джон Морриси при поддержке "Таммани-холла" сделался американским сенатором и продолжил борьбу за права ирландских иммигрантов уже в новом качестве.

Если борьба с иммигрантами на восточном побережье была полностью проиграна, то на западном ситуация развивалась несколько иначе. В 1848 году в Калифорнии началась золотая лихорадка, после чего на Дикий Запад со всего мира потянулись охотники за самородками. Среди золотоискателей были ирландцы, мексиканцы, австралийцы и даже китайцы, которых до той поры в Америке почти не было. Золота, конечно же, оказалось меньше, чем желающих быстро разбогатеть, и вскоре в когда-то тихой Калифорнии начался невиданный рост преступности. Если раньше в Сан-Франциско почти не было убийств, то с 1849 по 1851 год в городе был убит 41 человек. Большая часть убийств, конечно, совершалась в салунах подвыпившими старателями, но этническая преступность тоже давала о себе знать. Много грабежей совершали иммигранты из Австралии, которая в ту пору была чем-то вроде каторжной тюрьмы для британских преступников. Ирландцы, как водится, напивались и дрались, китайцы курили опиум, а мексиканцы сколачивали банды и грабили деревни. Полиция была малочисленна и коррумпирована, так что преступники, даже попав за решетку, нередко вновь оказывались на свободе при пособничестве местных "оборотней в погонах".

Терпение граждан лопнуло, и в 1856 году жители Сан-Франциско организовали Комитет бдительности — военизированную организацию, которая взялась бороться с преступностью ее же методами. Вскоре на улицах города появились объявления, которые гласили: "Внимание! Сим уведомляется, что всякий, кто будет пойман за воровство, грабеж или совершение любых актов беззаконного насилия, будет повешен. Комитет бдительности". Комитетчики начали выкорчевывать преступность, причем иммигрантам доставалось больше других. Комитет начал с того, что линчевал четверых преступников, трое из которых были иммигрантами из Австралии. Ирландцам тоже досталось: однажды, когда группа ирландцев заперлась в доме, комитетчики подкатили пушку и пообещали сровнять здание с землей. За несколько лет бойцами комитета было похищено 225 человек, в основном ирландцев и мексиканцев, девять из них были убиты. Как бы то ни было, террор принес плоды — на улицах Сан-Франциско стало спокойнее. Своего "Таммани-холла" в Калифорнии тоже не появилось. Зато на западе США сложилась собственная погромная традиция, которая позднее не раз давала о себе знать. Правда, в дальнейшем от погромов страдали не ирландцы, а китайцы. Что же касается ирландцев, то они со временем влились в общую американскую семью и перестали вызывать раздражение даже у тех, с кем они конкурировали. В конце концов, несколько миллионов ирландцев для любого предпринимателя были несколькими миллионами новых потенциальных клиентов.

"Бумажные сыновья"

Трения между протестантами и ирландскими католиками начались во многом из-за того, что у правительства США не было внятной иммиграционной политики. В конце XIX века такая политика начала складываться, но первый закон, ограничивающий иммиграцию, не только не предотвратил новых погромов, но даже спровоцировал их.

Первые китайцы появились в США в 1848 году — это были двое мужчин и одна женщина, которые приехали в Калифорнию искать золото. Уже в 1851 году в Калифорнию перебралось около 25 тыс. уроженцев Поднебесной.

С первых лет своего пребывания в Америке китайцы начали селиться в обособленных чайна-таунах, в которых ни законы штата, ни конституция США подчас ничего не значили. Реальная власть в них обычно принадлежала тонгам — союзам торговцев, которые по сути были мафиозными кланами, имевшими собственную иерархию, боевиков и т. п. Китайцы не спешили ассимилироваться, да и местное население не торопилось смешиваться с представителями желтой расы. Чувства многих американцев выразил губернатор Калифорнии Уильям Ирвин, который в 1876 году, выступая перед многотысячной толпой, заявил: "Китайцы не едины с нами и никогда едины не будут; они принадлежат к другой расе, у них своя особенная цивилизация, они не говорят на нашем языке, не принимают наших манер, обычаев и привычек; к тому же они язычники. Они заполняют наши тюрьмы, приюты и больницы, что является тяжелым бременем для налогоплательщиков". Но куда больше, чем культурные различия, жителей американского Запада волновали экономические вопросы. Китайцы были готовы работать за гроши, а работодатели были рады иметь таких послушных и непритязательных работников, что вело к общему росту безработицы и понижению заработной платы. Так, когда в 1874 году на железных дорогах компании Union Pacific начались волнения рабочих, администрация предпочла уволить смутьянов и заменить их безропотными китайцами. Свое недовольство местное население выражало китайскими погромами, которые происходили в Сан-Франциско в 1871 и 1878 годах.

На волне антикитайских настроений многие политики решили сделать себе политический капитал, что привело к принятию в 1882 году акта "Об исключении китайцев". Он стал первым законом в США, который был специально направлен на сокращение иммиграции из определенной страны. Согласно этому акту, в Америку теперь допускались только те китайцы, которые имели родственников в США, а также студенты, дипломаты и торговцы. Кроме того, запрещалось предоставлять американское гражданство тем китайцам, которые уже находились в Соединенных Штатах. Больше всех от нового закона выиграли, конечно же, бюрократы. По крайней мере, работы у служащих иммиграционного бюро прибавилось. В заливе Сан-Франциско на острове Энджел был устроен фильтрационный лагерь, куда доставляли всех иммигрантов, прибывавших через Тихий океан. Здесь китайцев ожидала особая процедура, в ходе которой им надлежало доказать, что они имеют право на въезд в США. Поскольку выдать себя за торговца, студента или дипломата большинство приехавших не могли, в дело шла единственная лазейка — иммигранты пытались доказать, что их родственники живут в Америке. С этой целью они приобретали фальшивые документы или же ехали под видом родственников китайцев, которые, имея право на проживание в США, уезжали на историческую родину, а потом возвращались обратно. Китайцев, выдававших себя за чьих-то американских родственников, стали называть "бумажными сыновьями" и "бумажными дочерьми". Американские чиновники, конечно, делали все для того, чтобы разоблачить нелегалов. Была разработана система вопросов, на которые должны были отвечать предполагаемые "бумажные сыновья" и их истинные или мнимые родственники. О том, что это были за вопросы, говорит, в частности, семейная хроника одного из американцев китайского происхождения: "'Сколько рядов домов в вашей деревне?' — спросил инспектор А. С. Хемстрит... 'Кто живет в третьем доме с краю? Назовите имена мужа, жены и детей, которые там живут'. Всего инспектор задал дедушке 145 вопросов". Поскольку собеседник инспектора Хемстрита был самым настоящим "бумажным сыном", ему пришлось во время путешествия со своим фальшивым родственником выучить все, что тот знал о своей родной местности. Инспектора удалось обмануть. Процедура выявления нелегалов была настолько длительной, что китайцам приходилось жить в бараках на острове Энджел месяцами. Ожидание уроженцы Поднебесной коротали, вырезая на стенах барака стихи, в которых жаловались на свою горькую участь: "Я ищу тех, кто счастлив, но все только сидят в безмолвии. Я тревожен и подавлен и не могу заснуть. Дни длинны, бутылка пуста, а моя тоска все не развеивается".

В Вашингтоне предполагали, что принятие закона об ограничении китайской иммиграции разрядит обстановку на Западе, однако добились противоположного эффекта. Почувствовав, что власти на их стороне, противники китайцев взялись за погромы с удвоенной энергией. В 1885 году в шахтерском городке Рок-Спрингс, располагавшемся на территории будущего штата Вайоминг, произошел самый кровавый из китайских погромов. И белые, и китайцы, проживавшие в городе, в большинстве своем работали на шахте, принадлежавшей Union Pacific. 2 сентября 1885 года белые горняки начали избивать своих китайских коллег прямо в забое, а затем двинулись громить чайна-таун. Китайцев били, грабили, убивали, их дома сжигали. Отличились даже шахтерские жены, которые, вооружившись ружьями, приняли участие в отстреле разбегавшихся китайцев. Было убито 28 человек, а чайна-таун полностью сожжен. Причина погрома была чисто экономической. Во время следствия один из китайских шахтеров рассказывал: "К нам несколько раз подходили белые и предлагали присоединиться к ним, чтобы просить у компании повышения жалованья для всех — для китайцев и белых. Мы спросили, что нам делать, если компания откажет. Они сказали, что, если компания не поднимет жалованье, мы должны будем бастовать, и компании придется поднять жалованье. На это мы не согласились, потому что боялись вызвать гнев компании". Словом, китайцы проявили свою традиционную лояльность, а белые сочли их штрейкбрехерами. А со штрейкбрехерами в те времена у сознательного пролетариата разговор был короткий.

Через несколько дней история повторилась в штате Вашингтон, где на плантации хмеля были убиты несколько китайских рабочих. На сей раз, впрочем, к белым погромщикам присоединились индейцы. Дело было в том, что хозяева плантации братья Уолд уволили часть сборщиков хмеля, среди которых были белые и индейцы, и наняли китайцев, которые просили меньше.

Волна китайских погромов прокатилась по всему западу США, но вскоре сошла на нет — отчасти потому, что приток китайских иммигрантов заметно сократился, отчасти оттого, что предприниматели, боясь повторения Рок-Спрингс на своих предприятиях, стали осторожнее относиться к использованию дешевого китайского труда.

Прыгучий Джо

Акт "Об исключении китайцев" лег в основу американского иммиграционного законодательства. Впоследствии он был дополнен рядом других законов, в которых уточнялось, кого Америка не желает видеть в качестве своих граждан. Так, в 1891 году конгресс запретил въезд в страну многоженцам, "лицам, страдающим от отвратительных или опасных заразных заболеваний", а также "морально распущенным". Когда же в 1901 году президент Маккинли был застрелен польским анархистом Леоном Чолгошем, в стране был принят акт "Об исключении анархистов", который впервые позволял не допускать в США людей по политическим мотивам.

Между тем иммиграция в США достигла своего пика. Поскольку каких-либо серьезных препон на пути иммиграции из Европы не существовало, число приезжих росло год от года, и в 1907 году был поставлен рекорд, когда в страну въехали 12 785 349 человек. Власти пытались использовать опыт борьбы с "бумажными сыновьями" и в отношении европейских иммигрантов, организовав приемный пункт на острове Эллис в гавани Нью-Йорка. Вновь прибывших осматривали медики, здесь даже пытались тестировать уровень интеллекта с помощью недавно разработанных психологических тестов. Тех, кто не мог пройти тест, старались отправлять обратно, но иммигранты все ехали и ехали. Многих в Америке стало беспокоить, что большинство вновь прибывших приезжали из стран Восточной и Южной Европы. Итальянцы, венгры, греки и российские евреи многим казались такими же чужаками, как китайцы, и в 1921 году был принят акт "О квотах", согласно которому из каждой страны могло в год приехать не более 3% от числа выходцев из этой страны, проживавших в США в 1910 году. Этот закон был призван не допустить слишком быстрого роста отдельных диаспор, что позволяло Америке избегать кризисов, подобных тому, что был вызван массовым наплывом ирландцев.

Иммиграционное законодательство постепенно ужесточалось. Квоту вскоре понизили до 2%, иммигрантов заставили проходить регистрацию, включавшую процедуру дактилоскопирования. Но с началом второй мировой войны Америке пришлось изменить отношение к приезжим. Так, в 1942 году на жителей Филиппин было распространено американское гражданство, дабы их можно было призывать в армию, а в 1943 году пришлось отменить акт "Об исключении китайцев", поскольку Китай был союзником США в войне против Японии. С началом холодной войны послабления коснулись и европейцев, поскольку Америка рассматривала страны Западной Европы в качестве главного союзника в борьбе с коммунизмом. Словом, став сверхдержавой, США были вынуждены налаживать отношения с другими странами, а без смягчения иммиграционного законодательства в отношении уроженцев этих стран сделать это было невозможно.

Однако послабления не означали, что в США перестали охотиться на нелегалов. Напротив, настоящая охота развернулась как раз после второй мировой войны, когда главными нарушителями иммиграционного законодательства стали уже не китайцы, а мексиканцы. В ту пору в Вашингтоне не считали нужным бороться за симпатии Мексики, поскольку эта страна и так находилась в зависимости от Соединенных Штатов. Так что с мексиканцами можно было не церемониться.

C 1942 года в США по договоренности с правительством Мексики действовала программа "Брасеро", по которой мексиканские крестьяне могли отправляться в США на заработки в качестве брасерос, то есть неквалифицированных рабочих. Годовая квота на брасерос, работавших в сельском хозяйстве, составляла 50 тыс. человек, а на железных дорогах — 75 тыс. После войны железнодорожников вербовать перестали, но брасерос на территории США меньше не стало. Напротив, на юге США к началу 1950-х находились сотни тысяч мексиканских нелегалов, которым платили вдвое меньше, чем американцам. Использование труда нелегалов приобрело такой размах, что правоохранительные органы ничего с этим не могли поделать. Предприниматели, нанимавшие нелегалов, находили покровителей среди местных чиновников, которые оказывали давление на полицейских и пограничников, дабы те смотрели на происходящее сквозь пальцы. У предпринимателей, работавших с нелегалами, были покровители и в Вашингтоне. Одним из главных лоббистов, защищавших их интересы, был сенатор от Техаса Линдон Джонсон, впоследствии ставший президентом США. Словом, использование мексиканских нелегалов, или "мокрых спин", как их называли, превратилось в крупный бизнес.

Президент Трумэн считал, что вокруг нелегалов слишком много коррупции, и решил принять жесткие меры. В 1953 году он назначил главой службы иммиграции и натурализации своего старого друга генерала Джозефа Свинга, с которым когда-то вместе учился в Вест-Пойнте. Генерал Свинг имел кличку Прыгучий Джо, которой удостоился за любовь к парашютному делу. Это был бравый десантник, командовавший в войну знаменитой 101-й парашютно-десантной дивизией. Он привык решать все проблемы стремительным ударом. 17 июня 1954 года генерал начал операцию под кодовым названием "Мокрая спина". В Калифорнию и Аризону были направлены 750 агентов, в задачу которых входил отлов мексиканских нелегалов. Для каждого агента был установлен план — 1000 пойманных "мокрых спин" в день. К концу июля агенты выловили более 50 тыс. нелегалов. 488 тыс. мексиканцев, боясь ареста, сами убежали из страны. К сентябрю еще 80 тыс. человек были задержаны в Техасе, а порядка 700 тыс. убежали до того, как были пойманы. Арестованных сажали на поезда и увозили вглубь Мексики, где и отпускали. За несколько месяцев генерал Свинг очистил страну от нелегалов, однако, как только репрессии ослабли, "мокрые спины" потянулись обратно.

После Трумэна иммигрантская политика оставалась прежней: когда политическая конъюнктура требовала принять больше граждан из какой-либо страны, им давали зеленый свет, если же такой нужды не было, начинали работать квоты. Так, когда к власти на Кубе пришел Фидель Кастро, Америке пришлось принимать больше кубинцев, а когда Северный Вьетнам завоевал Южный, пришлось открывать ворота для вьетнамцев.

Необходимость в приеме дополнительных иммигрантов часто возникала совершенно неожиданно. 1 апреля 1980 года четверо кубинцев протаранили своим автобусом ограду посольства Перу в Гаване. Кубинские солдаты открыли огонь по перебежчикам, но попали не в них, а друг в друга, так что один из солдат погиб. Фидель Кастро потребовал выдать беглецов, но перуанцы предпочли предоставить им политическое убежище. Тогда Кастро, обидевшись, снял охрану с перуанского посольства, и вскоре вся его территория была запружена кубинцами, желавшими покинуть Остров свободы. Америка согласилась принять кубинских беженцев, но когда кубинцы были доставлены во Флориду, выяснилось, что Кастро все же сумел посмеяться над американцами. Оказалось, что среди беженцев было немало лиц, специально выпущенных из кубинских тюрем и психбольниц, дабы переложить попечение о них на плечи Дяди Сэма.

В последующие годы США продолжали действовать, исходя из политической целесообразности, причем вопросы внутренней политики играли не меньшую роль, чем внешней. Так, в начале 1980-х республиканская администрация поощряла иммиграцию из СССР, преследуя сразу две цели: во-первых, сам факт эмиграции наносил удар по престижу "империи зла", во-вторых, бывшие советские граждане приезжали в США законченными антикоммунистами и, получая американское гражданство, вливались в ряды сторонников республиканцев. Но и демократы не упускали случая разыграть иммигрантскую карту. В 1994 году демократы, доминировавшие тогда в конгрессе, провели закон об ограничении продажи оружия. Закон был крайне непопулярен среди американцев, выступавших за сохранение традиций. Желая смягчить их гнев, демократы пошли на решительную борьбу с иммигрантами. В том же году была проведена операция "Привратник", в ходе которой за нелегалами охотились, как во времена Трумэна, а границу с Мексикой оборудовали заграждениями, датчиками, регистрирующими шаги, и прочей высокотехнологичной машинерией.

Сегодня, как и во времена Билла Мясника, находятся люди, которые делают борьбу с иммиграцией своей профессией. Выступая за ужесточение иммиграционной политики, можно, например, привлечь голоса избирателей или увеличить число зрителей телеканала. Но ставка на привлечение новых иммигрантов тоже приносит свои выгоды, поскольку иммигранты — это потенциальные избиратели, работники и потребители. Поэтому вопрос о том, являются иммигранты злом или благом, в Америке до сих пор не получил окончательного ответа.

КИРИЛЛ НОВИКОВ